Обитель любви - Страница 119

119

Лос-Анджелес жил и дышал войной, и наконец-то потеплели его отношения с Голливудом. Никому не удалось продать больше облигаций займа «Свобода», чем Мэри Пикфорд, Дугласу Фэрбенксу и Чарли Чаплину. И все же Джакопо Римини был прав. Фильм на военную тему был обречен на неудачу. Люди не желали видеть на экране те ужасы, с которыми действительно сталкивались их сыновья на фронте. Только последний дурак мог рассчитывать на кассовый успех такого фильма, как «Летчик». Римини уже задумал после ковбойского сериала снимать картину на библейские темы.

Наступил последний день съемок сериала. Солнце немилосердно пекло бурые склоны Санта-Моники. На земле мелькали крохотные коричневые ящерицы. В зарослях чапараля жужжали насекомые. На смену утреннему пеклу пришла настоящая жара.

По грунтовой дороге на нескольких автомобилях приехали репортеры, ожидавшие брифинга по окончании съемок и дармовой выпивки. Римини вышел им навстречу. Он пригласил журналистов в тень грузовика, где вышиб пробку из бочонка с пивом. Потом провел их под импровизированный брезентовый навес, служивший костюмерной для двух женщин в кринолинах и мускулистого актера, исполнявшего главную роль в фильме.

Тесса и Лайя наблюдали за этим из «мерсера». Широкополая соломенная шляпка Лайи скрывала от посторонних блеск ее светлых глаз. Тесса то и дело беспокойно оглядывалась в сторону горной гряды, простиравшейся позади макета церкви.

— Надо было Тексу делать трюк, — проговорила она.

— Сколько можно повторять? Кингдон же сказал, что ему самому хочется полетать. И еще он сказал, что это пустяки. Надо просто сделать несколько несложных маневров и приземлиться вон на том ровном месте. — Она кивнула на луговину у церкви.

— Он всего дважды поднимался в воздух после ранения!

— Он летчик! И потом, Римини, возможно, наймет его для трюковых сцен. А может и роль дать. Летчика. Не забывай об этом. Профессия поможет ему войти в кинематограф.

Тесса поежилась.

Пиво опять разлили по кругу.

Издалека донесся слабый рокот мотора.

Лайя схватила Тессу за руку.

— Вот оно, начинается, — сказала она. — И знаешь, у меня такое чувство... Все получится! Так что не волнуйся.

Она пошла к грузовику. Оператор глянул на нее и кивнул.

Рокот усилился.

— Эй, смотрите! — крикнул кто-то из репортеров. — Аэроплан!

Аэропланы были редкостью. Все задрали головы вверх, прикрывая от солнца глаза.

«Дженни» показалась с севера, со стороны Сан-Фернандо Вэли, быстро скользя по небу над холмами, будто пытаясь уйти от погони. Над церковью аэроплан зашел на вираж, сделал петлю, покружил, проделал несколько фигур высшего пилотажа, вычерчивая невидимые узоры в ясном синем небе.

— Это демонстрационный полет, — сказал один из ковбоев.

— Какой там демонстрационный! Это летчик-истребитель, можете мне поверить. — Утверждавший это журналист смотрел вверх, закрывая от солнца рукой пухлое лицо. — Месяц назад я был на фронте. Сразу видно, что этот парень понюхал пороху. И не раз.

«Дженни» ушла вертикально вверх, перевернулась и неожиданно ринулась вниз. Тесса не сдержала испуганного крика. Зрители оцепенели в молчаливом восхищении, а аэроплан все быстрее несся к земле. В тишине слышался только рокот мотора. Скорость была так высока, что невозможно было рассмотреть голову пилота, видневшуюся из кабины.

Кто-то вскрикнул. Аэроплан падал прямо на стоящий в лесах шпиль церкви.

— О Боже!

— Ему конец!

Внезапно шум мотора смолк, и «Дженни» с ужасающим треском врезалась в шпиль. Бревна лесов полетели в разные стороны, будто зубочистки.

Тесса, приподняв юбки до колен, побежала к церкви. Она поминутно спотыкалась, но, не останавливаясь, приближалась к разрушенному макету, над которым продолжал планировать аэроплан. От нее не отставал фотограф, тащивший на плече свой аппарат на треноге. Громко жужжала кинокамера, к глазку которой прильнул помощник оператора.

«Дженни» спланировала вниз и совершила безукоризненную посадку. Лишь на левом крыле был разорван край парусины. Других повреждений не оказалось. Кингдон выбрался из кабины. По его смертельно бледному лицу блуждала улыбка.

Тесса бросилась обнимать его и сбивчиво расспрашивала, все ли у него в порядке.

— Зачем поднимать такой шум? — спросил он.

— Что случилось? — Она крепко поцеловала его. — Как тебе удалось выйти из пике? Надо было Тексу...

— Тесса, ничего неожиданного не случилось, все прошло по плану. Или я, по-твоему, посредственный актер, который взлетает и через десять футов делает посадку?

— Ты весь дрожишь.

— Ничего, — сказал он, — так и должно быть.

— Я была так напугана... Думала, что умру!

— У меня было точно такое же чувство. Но... все получилось, Тесса! Получилось! — На этот раз уже он поцеловал ее. В этих поцелуях не было ничего плотского. Просто, испытав вместе сильный страх, они почувствовали, как близки друг другу. Так, должно быть, лобызались воины в древности, празднуя общую победу.

Оправившись от ужаса, Римини смекнул, что это был трюк. Убедившись, что оператор все заснял, Римини тоже бросился к аэроплану. Лайя бежала следом. На бегу, задыхаясь, она торопилась рассказать ему, что этот летчик воевал в составе эскадрильи «Лафайет», что он военный ас и настоящий герой. Он катал на своем аэроплане ее и Тессу.

— Как его зовут? — спросил на бегу Римини.

— Кингдон... — начала Лайя, но замолчала, решив, что фамилия Ван Влит будет плохо смотреться на фасадах кинотеатров и к тому же трудна для произношения. Она придумала новую фамилию с ходу: — Кингдон Вэнс!

119