Обитель любви - Страница 163

К оглавлению

163

— Кингдон, я хочу жить отдельно.

— Почему? — спросил он. — У меня и так уже достаточно причин себя ненавидеть. Хочешь предоставить еще одну?

Глаза у него сверкали, рассерженное лицо нервно подергивалось.

Тесса подошла к нему и, взяв за руку, отвела в свою спальню, заперла дверь, ведущую в коридор, и вернулась к нему.

— Здесь никого нет, кроме нас, — сказала она.

— Как тебе это удалось устроить?

— Мы можем делать все что угодно. А сейчас мне хочется вот этого!

С этими словами она поцеловала его.

Они легли...

…Он смотрел на нее с улыбкой, а она задумчиво щурилась на солнце, заглядывавшее в окно.

— Тесса?

— Мм?..

— Посмотри на меня.

Она повернулась.

— Все было нормально? — спросил он.

У нее опустились ресницы.

— Прекрасно.

— Мне показалось, что сегодня все было иначе, — сказал он, целуя мочку ее уха. — Для тебя.

— Мм...

— Так как?

Она коснулась рукой его лица.

— Тесса, ответь.

— Меня смущает...

— Что?

— То, что... ты знал, что раньше у меня этого никогда не было.

— Любимая, я всегда был благодарен тебе за то, что ты не притворялась.

— А я просто не знала, как нужно притворяться.

Он рассмеялся.

— А стала бы?

— Нет. Мне всегда нравилось то, чем мы занимались. Давай не будем об этом говорить... пожалуйста.

— Тесса, я знаю, что мы здесь одни и нам никто не помешает, и все такое. И поэтому говорю тебе: я всегда считал, что ты в постели просто настоящая... — Он снова три раза ткнул пальцем в воздух.

Они рассмеялись. Лучи солнца уже переползли через кровать, когда они встали.

Они сидели на задней веранде дома, пили коктейль и молчали. Ворковали голуби, в кустах камелии гудели пчелы. Они рассеянно наблюдали за долговязым человеком в соломенной шляпе. Он взбирался по лужайке, раскинувшейся на склоне холма, то показываясь из тени огромных платанов, то снова скрываясь.

— Кто это? — спросил Кингдон.

— Не знаю, — ответила она, щурясь на солнце. — Может, кто-нибудь из садовников.

Долговязый все приближался.

— Нет, это не садовник, — сказала Тесса. — Садовник не стал бы...

— Вот именно! — перебил ее Кингдон. Теперь он хорошо рассмотрел долговязого, и хотя видел его впервые, понял, что это за человек.

Репортер!

Репортер подошел к ним, снял шляпу и, поставив ногу на нижнюю ступеньку веранды, произнес:

— Ба, капитан Вэнс!

Кингдон поднялся.

— Какого черта вам здесь нужно?

— Тобби Меллон, «Геральд америкэн», — представился долговязый, обращаясь к Тессе. — Мисс Ван Влит?

Его утробный голос исходил, казалось, из самой глубины тощего живота.

Тесса утвердительно кивнула.

— Давно дружите с капитаном Вэнсом?

Кингдон загородил собой Тессу. Его руки сжались в кулаки.

— Она к этому не имеет никакого отношения, — сказал он. — Так что проваливай отсюда!

— Мисс Ван Влит, что вы думаете о ранении капитана Вэнса? Нашим читательницам будет интересно узнать мнение женщи...

Кингдону были известны правила игры. Грубость по отношению к представителям прессы квалифицировалась как уголовное преступление. Он знал, что избиение журналиста грозит ему по меньшей мере провалом карьеры. Но Кингдон все равно заехал долговязому кулаком в живот. Тот оступился, отшатнулся и замахал руками, пытаясь удержать равновесие. Но не смог и шлепнулся прямо на спину. Соломенная шляпа слетела с его головы и укатилась к цветочной клумбе. Тесса попыталась удержать Кингдона, но он вырвался из ее рук.

— Что здесь происходит? — вдруг раздался голос Бада, который появился на пороге веранды.

Кингдон и Тесса от неожиданности вздрогнули. Они и не подозревали, что он дома.

Репортер отыскал свою шляпу и спросил:

— А вы, как я полагаю, X. Ван Влит?

— Друзья не называют меня «X», — улыбаясь, ответил Бад. — А поскольку в Гринвуде бывают лишь мои друзья, советую вам называть меня Бадом, как и все остальные. — Он спустился с веранды и протянул репортеру руку, помогая ему подняться. — А вы кто?

— Тоби Меллон из «Геральд америкэн».

Кингдон вполголоса выругался.

— Чарли! — с мягким укором произнес Бад и удивленно приподнял брови.

— Вы уже давно дружите с капитаном Вэнсом? — спросил Тоби Меллон. — Собственно, вообще дружите ли вы, сэр... э-э... Бад?

— Я уже сказал. Здесь бывают только мои друзья. — Бад обнажил зубы в своей знаменитой ослепительной улыбке. — Впрочем, Чарли... я так и не привык называть его Кингдоном... Так вот Чарли, пожалуй, не совсем друг мне.

— Значит, он друг мисс Ван Влит?

— Не знаю, как ты, Тоби, — протянул Бад, — но лично я родился в Лос-Анджелесе, а здесь живут дружелюбные, гостеприимные люди... — Тут Бад пустился в подробные разъяснения обычаев местного гостеприимства, не давая Тоби прервать себя.

Кингдон наконец сел. Увидев это, Бад продолжал:

— Так вот, по поводу вопроса, который ты задал до того, как захотел узнать о наших старых калифорнийских обычаях. По поводу Чарли. То есть Кингдона. Э-э... Народ здесь всегда рад доброму другу. Но друг гостит, а член семьи живет.

— Член семьи?

Бад изобразил на лице искреннее удивление.

— Тоби, по-моему, ты сказал, что работаешь в газете.

— Да, но...

— А мне казалось, что вашему брату все известно. Да, член семьи! Именно! Кингдон — мой племянник.

— Это новость!

— Новость?! Не знаю, Тоби, для кого это новость, но всем моим друзьям известно, что Чарли — сын моего младшего брата Три-Вэ. Ладно, дорогой. Ты лучше скажи: хочешь нарушить «сухой» закон? Тогда присоединяйся к семейству Ван Влитов, мы как раз собираемся пропустить по стаканчику.

163